Последнюю точку в решении написать эту статью поставил разговор с одной слабослышащей молодой бабушкой, у которой внук, как и у меня, оказался с недостатком слуха. Она рассказала, что членам ее семьи трудно заставить заниматься двухлетнего ребенка, он просто не хочет. Я спросила, на каком языке они с ним занимаются, и получила ответ: «Конечно, мы ему устно все проговариваем».

Как же сильны у нас стереотипы – с глухим ребенком надо заниматься устно! Жестовую речь запретить, иначе ребенок не будет говорить! Скольких детей сгубило это заблуждение!

Сразу расставим все точки над i – я обеими руками за все современные методы обучения глухого ребенка: обязательный слуховой аппарат, развитие слухового восприятия, работа с логопедом. Это крайне необходимо.

НО – вместе с жестовым языком. Когда рождается глухой ребенок – как ему объяснить первые необходимые понятия: кушать, туалет, спать, играть, если он не слышит? Как учить такого ребенка?

Слышащие решили: пусть глухой ребенок будет воспитываться, как воспитывались они сами. Но ребенок-то не слышит!

Главный принцип обучения любого ребенка – доступность информации. О какой доступности может идти речь, когда маленький ребенок должен напрягаться, чтобы прочесть и понять что-то по губам? Это первый корень зла. У нас в большинстве случаев такой ребенок до трех лет, пока его не определят в детсад, растет сам по себе, слышащие родные изобретают всякие условные жесты, чтобы ребенок их хоть немного понимал. Ребенок лишен нормального общения – этого ключевого фактора развития личности человека. И это накладывает отпечаток на всю его жизнь.

У нас в стране нет массовой программы раннего развития глухого ребенка до трех лет. Это второй корень зла.

Упорно игнорируется старый, уже проверенный, надежный путь – путь к всесторонне развитой личности через жестовый язык.

Я, в прошлом педагог, сколько раз убеждалась в верности этой дороги: у меня глухой сын, воспитанный на двух языках: жестовом и словесном. Его грамотности могли бы позавидовать многие слышащие сверстники. Работала я и с детьми в билингвистической гимназии, которые прямо на глазах преображались, когда им разрешали на жестовом языке обсуждать прочтенное (теперь большинство выпускников билингвистического класса имеют высшее образование).

Жестовый язык был первым и верным помощником при знакомстве моих детей с окружающим миром. Особенно это было заметно у моего четырехлетнего слабослышащего внука, т.к. его развитие прослеживалось с самого рождения.

Когда нашему Никитке было полтора годика, мы узнали, что он плохо слышит. Ничего не поделаешь, сказалась наследственность сразу двух линий и поколений, у него все бабушки и дедушки – глухие. Наш малыш с пеленок имел свободный доступ к информации: мама и папа разговаривали с ним на двух языках – словесном (мама говорила ему на ушко) и жестовом. Пользоваться слуховым аппаратом ребенок отказывался.

Мы с родителями ребенка живем отдельно, но все летние месяцы Никитка проводил с нами, т.е. с бабушкой и дедушкой, на даче. Каждый день с утра до вечера я разговаривала с ним, читала ему сказки, показывала картинки и объясняла все. Зачем мы ходим в магазин, почему дует ветер, почему солнце по вечерам уходит за горизонт, куда мама и папа уезжают каждое воскресенье и т.д. Ну буквально все! Разумеется, на жестовом языке. Это продолжается до сих пор, но с невольным нарастанием калькирующей жестовой речи , по мере накопления его словесного запаса .

В 3 года Никитка уже прекрасно понимал значения вопросов: «Зачем, почему, куда, где, как, когда» и умел ими пользоваться. Сын мне по факсу писал: «Никитка с утра почемучникает и зачемникает – с ума сойти!». «Пират – пираты, бумага – бумагы». «Нет, неправильно, надо говорить бумаги». «Почему?». И пошло поехало: «А это как будет?» В 3 года САМ заинтересовался словообразованием. Это же мечта любого педагога, а сурдопедагога тем паче! Но как объяснить малышу – почему? «Запомни и все. Все так говорят». Дактилология очень помогает, мы ведь не слышим, как он произносит слова, а при помощи дактилологии выявлялись все ошибки: СУНДУК – УДУК, ЧАШКА – ШАШКА, КОРОБКА – АРОБА и т.д. Ребенок, играючи, без малейшего напряжения, учился всему. И без конца задавал вопросы, на которые мы старались обязательно дать ответы. А это было довольно трудно. Почему в море вода соленая, как появляются смерчи, что такое аренда, куда уходит вода из раковины, почему папа и мама спят вместе, а он – один, почему пар изо рта идет – и так бесконечно.

У нас дома, как драгоценность, хранятся видеокадры, украдкой снятые дедушкой, где Никитка плачет, слушая сказку о гадком утенке. Трехлетний малыш сопереживал страданиям гадкого утенка! Тот, кто занимается вопросами воспитания, поймет, как это важно…

Нам и еще повезло – Никитка ходит в хороший детсадик №1635. Там продолжают то, что мы ему дали. Теперь в 4 года Никитка бегло читает и уже пишет предложения, хорошо считает. По вечерам вместе, поочередно с его мамой, читаем книги «Волшебника Изумрудного города». Интересно, что он будет делать в первом классе?

Теперь вопрос: жестовый язык – враг или друг? Если враг – тогда вот третий корень зла.

В начале XIX века жил один замечательный человек, он фактически был первым сурдопедагогом царской России, звали его Виктор Иванович Флери. В 1835 году он издал книгу «Глухонемые». В этой книге он уже тогда писал о том, что образование глухого ребенка должно начинаться в самом раннем возрасте. И общение с ним родителей на жестовом языке просто необходимо – это будет наивысший знак любви родителей к ребенку. И потом уж родители должны призвать на помощь словесный язык и дактилологию. Таким образом, Флери предлагал систему, предусматривающую использование всех речевых средств: жестовой и словесной речи (устной, письменной и дактильной) в обучении глухих детей.

С тех пор прошло более 170 лет, а идеи Флери не потеряли актуальности и сегодня.

Крупнейший советский ученый Л.С. Выготский в 1931 г. писал: «Борьба устной речи с мимикой, несмотря на все добрые намерения педагогов, как правило, всегда оканчивается победой мимики, не потому, что именно мимика с психологической стороны является истинной речью глухонемого, не потому, что она легче, как говорят многие педагоги, а потому, что она есть подлинная речь во всем богатстве ее функционального значения, а искусственно прививаемое устное произношение слов лишено жизненного богатства и является только мертвым слепком с живой речи.

…Мы должны использовать все возможности речевой деятельности глухонемого ребенка, не относясь свысока, пренебрежительно к мимике и не третируя ее как врага, понимая, что различные формы речи могут служить не только конкурентами друг для друга и взаимно тормозить развитие одна другой, но и ступенями, по которым глухонемой ребенок восходит к овладению речью»…

Другой выдающийся сурдо- и сурдотифлопедагог И.А. Соколянский писал: «Игнорирование жестовой речи глухого ребенка в дошкольный и школьный период – это тягчайшее преступление . . . »

И мне будут говорить, что жестовый язык мешает развитию речи глухого ребенка?! Какие еще исследования подтверждают этот «постулат»?! Довольно голословных утверждений!

Почему у нас в России ЖЯ в положении ненужного родственника? А потому, что в свое время о нем пренебрежительно высказался сам Сталин. До перестройки в СССР не было инвалидов и секса. А значит, и жестового языка тоже.

«Говорить» на жестовом языке в публичных местах считалось постыдным. Сложилась нелепая ситуация: глухие лидеры обращались устно к неслышащей аудитории, которая внимала переводчикам.

В педагогических вузах на дефектологических факультетах жестовому языку практически не учат, учителя и воспитатели в детсадах и школах для глухих детей не знают ЖЯ и не всегда понимают, о чем говорит глухой ребенок. Педагог имеет право не говорить с ребенком на жестовом языке, если он считает это ненужным, если у него есть другие способы общения с ним, но понимать ребенка он ОБЯЗАН! Глухой ребенок запоминает слова, пользуется ими, зачастую не понимая значения слов, и проверить – правильно ли он понимает значение, можно только через жестовый язык. Незнание ЖЯ педагогами и воспитателями – серьезное препятствие для развития глухого ребенка, лишающее его свободы коммуникации и доступа к информации.

Невозможно себе представить, чтобы в нормальную русскоязычную школу пришел работать педагог, не владеющий русским языком. Тогда почему по всей России в детсадах и школах для глухих работают педагоги и воспитатели, не знающие ЖЯ? А в некоторых школах жестовый язык уставом даже запрещен! Как, например, в Петропавловск-Камчатской школе.

Так решило областное управление образования. Какое дикое невежество!

Главное в воспитании глухого ребенка – развитие свободной, широко образованной личности. А развитие слухового восприятия – это уже второе. А у нас во главу угла ставят именно последнее. И упускают из виду, что глухого ребенка надо в первую очередь учить думать, размышлять, анализировать. В результате из школ для глухих детей в большинстве случаев выходят малограмотные ребята, «с интернатским мышлением: все им обязаны, они – никому» (выражение Г.Н. Гавриловой). Раболепные перед мнением слышащих. И жизнь их жестоко наказывает. А кто виноват? Они? Люди, которые отвечали за их образование? Кто? Мы! Вот четвертый корень зла.

Мы – потому, что молчим. Мы – это глухие всей России. Мы у себя в Обществе много говорим о том, что школы выпускают совершенно неподготовленную к жизни, малообразованную молодежь. Но кто-нибудь из нас предпринял какие-нибудь действия? Председатели регионов у себя на местах поднимали этот вопрос перед департаментом образования? Молчим и все!

Я недавно наблюдала одну сценку в маршрутном такси.

Напротив меня уселась семья слышащих родителей с глухим ребенком, лет пяти на вид. Он смотрел в окно, вдруг обернулся к родителям, хотел что-то сказать или спросить, родители стыдливо на него замахали руками – молчи, мол, потом. Родители не хотели при всех разговаривать с глухим ребенком. А у ребенка были живые глаза, и он обиженно на меня взглянул – из-за таких, как я, родители не хотят сейчас с ним говорить. Ни кто ничего не заметил, только я, глухой человек, поняла его, потому что не раз была в такой ситуации. Ужасная ситуация – ребенку с детства «прививается» комплекс неполноценности.

Многие глухие на голубом глазу утверждают, что жестовый язык мешает развитию глухого человека, но когда просишь доказательств – все, как один, запинаются, пожимают плечами, когда спрашиваешь – почему же вы говорите на ЖЯ, не используете словесную речь в общении, сами начинают понимать абсурдность ситуации и, когда предлагаешь запретить в школах ЖЯ – принимаются горячо защищать его...

Синдром неполноценности! Мир принадлежит слышащим, они лучше нас знают! Это наша неполноценность говорит, что жестовый язык мешает нашему развитию. Пора избавляться от этого синдрома! Пора бороться за право пользоваться нашим жестовым языком, за признание его полноценным языком, который объединяет нас, который наперекор всему живет и развивается.

Эти корни зла можно выдернуть, если русскому жестовому языку придадут официальный статус. Откроются учебные заведения, где можно будет получить профессию переводчика ЖЯ.

Хочешь учиться в выбранном тобой университете? Университет предоставляет тебе переводчика жестового языка. Идешь в поликлинику или больницу, а там самим врачом в кабинет вызывается переводчик и он переводит тебе все, что говорит врач. Заманчивая перспектива? За рубежом, например, в Швеции или в Англии, это давно действительность. Но это и у нас имеет шансы воплотиться в жизнь, если мы будем бороться. Под лежачий камень вода не течет…

Я обращаюсь ко всем глухим – напишите рассказ о роли жестового языка в вашей жизни; как вами воспринимался окружающий мир; как вам объяснялись значения слов; мешает ли жестовый язык развитию глухого человека и почему; что способно заменить глухому человеку жестовый язык. И пришлите его нам.

Самые примечательные рассказы войду т в приложение к тому пакету документов, который должен убедить наше правительство придать жестовому языку официальный статус.

Адрес: Москва, ул. 1905 года, д. 10. Департамент ВОГ по исследованию и развитию жестового языка, пометка: «Роль жестового языка в моей жизни».

Источник